Всего одна неделя - Страница 33

– Но сегодня мы вместе обедали.

– Это тоже не считается. Сначала ты применил физическую силу, а потом удерживал меня угрозами.

Уайатт пожал плечами:

– Неужели если бы ты не хотела есть и не решила, что за обед заплачу я, что-нибудь могло помешать тебе закричать во все горло и начать звать на помощь?

Да, он прав. Конечно, с ним я чувствовала себя на удивление спокойно и в полной безопасности – от всего и всех, кроме самого Уайатта Бладсуорта.

– В таком случае предлагаю заключить сделку. Я готова принять ухаживания – так, как будто все начинается заново. Ведь ты этого хочешь, не так ли? Тебе нужен еще один шанс? Но этот шанс подразумевает отсутствие секса, так как секс путает все карты.

– Ничего подобного!

– Ну хорошо, уточним: секс путает мои карты. Ведь вполне возможно, что когда ты ближе узнаешь меня, а я тебя, то окажется, что мы вовсе не нравимся и не подходим друг другу. Или, например, ты решишь, что я не настолько симпатична тебе, как ты мне: ведь я же говорю, что секс путает все карты и только нагоняет туману. Возможно, занятия сексом не оказывают эмоционального воздействия на мужчин. А для женщин это крайне важно. Если согласишься отступить в отношениях на шаг назад и принять простые условия, то избавишь меня от нешуточной сердечной боли.

– Ты просишь закрыть дверь конюшни уже после того, как конь убежал.

– Ну так поймай его, стреножь и верни обратно в штаны – пардон, в конюшню.

– Это твоя позиция. Извини, но, по-моему, она идет вразрез с основным человеческим инстинктом. Я не могу не ласкать тебя при каждом удобном случае, потому что только так мужчина доказывает самому себе и всему миру реальность обладания своей женщиной.

По его тону я поняла, что Уайатт начал заводиться. Если включить свет, то удастся увидеть выражение его лица. Но ведь верно и другое: он тоже увидит выражение моего лица. Так что лучше все оставить как есть.

– Если бы наши отношения зашли достаточно далеко, то я бы непременно с тобой согласилась.

– А разве это не так?

Действительно, мы оба голые и лежим в одной постели. Но что из этого?

– Конечно, нет. По-моему, можно говорить о физическом влечении, однако при этом мы совсем друг друга не знаем. Какой, например, мой любимый цвет?

– Черт возьми, я был женат целых три года и понятия не имел о любимом цвете жены. Мужчины не думают о таких вещах.

– Чтобы на что-то обратить внимание, вовсе не обязательно об этом думать. – Разумеется, я не пропустила мимо ушей реплику насчет брака продолжительностью в три года. Факт не новый – миссис Бладсуорт говорила об этом еще до того, как познакомила нас. И все же думать о женитьбе Уайатта мне было так же неприятно, как и о собственном неудачном замужестве. Возможно, я просто-напросто ревновала.

– Розовый, – произнес Уайатт.

– Близко, но не в «десятку». Розовый идет вторым.

– О Господи! Неужели у тебя не один любимый цвет?

– Первый – чирок.

– Чирок? Это что, такой цвет? Всю жизнь думал, что это утка.

– Может быть, название как раз и происходит от утки. Не знаю. Но суть в том, что если бы мы провели вместе какое-то время и узнали друг друга ближе, ты бы обязательно заметил, что у меня много вещей именно этого цвета, и догадался бы, что он нравится мне больше всех других. А сейчас ты не мог догадаться, потому что мы еще совсем не были вместе.

– Вывод напрашивается сам собой. Надо проводить вместе больше времени.

– Согласна. Но без секса.

– Чувствую себя так, словно бьюсь головой о кирпичную стену, – пожаловался Уайатт, обращаясь к потолку.

– Знакомое ощущение. – Я начала выходить из себя. – Пойми, я боюсь вновь оказаться с разбитым сердцем, и именно поэтому не хочу допускать тебя ближе. Мне страшно влюбиться – а вдруг ты снова уйдешь и бросишь меня? Знаешь, я должна быть уверена в том, что, полюбив, не останусь одна, а смогу пройти рядом с любимым долгий путь. Разве секс способен дать такую уверенность? Это для женщины он значит многое, а для мужчины – пустяк, легкое развлечение. Секс – химическая реакция. Она создает в мозгу женщины короткое замыкание, опьяняет настолько, что несчастная уже не способна увидеть, что спит с предателем. И понимает это слишком поздно.

Молчание длилось долго. Первым заговорил Уайатт:

– А что, если я уже люблю тебя и с помощью секса хочу это доказать? Что, если я таким образом просто пытаюсь стать ближе тебе?

– Если бы ты сказал «страстно влюблен», «влюблен по уши», то, возможно, я бы и поверила. Но любить? Мы едва знакомы, так разве ты можешь всерьез меня любить? Между нами не любовь, а простое вожделение. Похоть. И случится ти когда-нибудь любовь – большой вопрос.

Снова молчание. Наконец я услышала:

– Думаю, что понимаю тебя. Согласиться не могу, но понимаю. Но ясно ли тебе, что я имел в виду, сказав, что секс – это способ проявить свои чувства?

– Да, – не очень уверенно заявила я. К чему он клонит? – И тоже не могу согласиться.

– В таком случае ситуация тупиковая. Выхода нет. Ты не хочешь заниматься сексом, а я хочу. Что ж, придется заключить соглашение: всякий раз, когда я начну к тебе приставать, достаточно будет тебе произнести «нет», и я остановлюсь, как бы далеко ни зашел. Даже если пискнешь свое «нет» откуда-нибудь из-под меня, обещаю тут же взять себя в руки.

– Это нечестно! – закричата я. – Сам знаешь, как трудно тебе отказать.

– Так что же, позволь узнать, можешь предложить ты?

– Ты не должен прикасаться к моей шее.

– Ну, в таком случае обмотай шею толстым-претолстым шарфом и никогда в жизни его не снимай. – С этими словами хитрец ловким движением подтянул меня, так что моя голова оказалась чуть выше его, и, прежде чем я смогла возмутиться, спрятал лицо в изгибе шеи и плеч и принялся легонько покусывать. Мгновение – и острое наслаждение пронзило меня молнией. Какое уж тут сопротивление...